Опять воскликнул, мимо проплывая.

34 Я знал, что мы среди безлюдных мест,

Но чуть спросил: «Чья это речь?», как третий:

«Врагов любите!» — возгласил окрест.

37 И добрый мой наставник: "Выси эти

Бичуют грех завистливых; и вот,

Сама любовь свивает вервья плети.

40 Узда должна звучать наоборот; 708

Быть может, на пути к стезе прощенья

Тебе до слуха этот звук дойдет.

43 Но устреми сквозь воздух силу зренья,

И ты увидишь — люди там сидят,

Спиною опираясь о каменья".

46 И я увидел, расширяя взгляд,

Людей, одетых в мантии простые;

Был цвета камня этот их наряд.

49 Приблизясь, я услышал зов к Марии:

«Моли о нас!» Так призван был с мольбой

И Михаил, и Петр, и все святые.

52 Навряд ли ходит по земле такой

Жестокосердый, кто бы не смутился

Тем, что предстало вскоре предо мной;

55 Когда я с ними рядом очутился

И видеть мог подробно их дела,

Я тяжкой скорбью сквозь глаза излился.

58 Их тело власяница облекла,

Они плечом друг друга подпирают,

А вместе подпирает всех скала.

61 Так нищие слепцы на хлеб сбирают

У церкви, в дни прощения грехов,

И друг на друга голову склоняют,

64 Чтоб всякий пожалеть их был готов,

Подвигнутый не только звуком слова,

Но видом, вопиющим громче слов.

67 И как незримо солнце для слепого,

Так и от этих душ, сидящих там,

Небесный свет себя замкнул сурово:

70 У всех железной нитью по краям

Зашиты веки, как для прирученья

Их зашивают диким ястребам.

73 Я не хотел чинить им огорченья,

Пройдя невидимым и видя их,

И оглянулся, алча наставленья.

76 Вождь понял смысл немых речей моих

И так сказал, не требуя вопроса:

«Спроси, в словах коротких и живых!»

79 Вергилий шел по выступу откоса

Тем краем, где нетрудно, оступясь,

Упасть с неогражденного утеса.

82 С другого края, к скалам прислонясь,

Сидели тени, и по лицам влага

Сквозь страшный шов у них волной лилась.

85 Я начал так, не продолжая шага:

"О вы, чей взор увидит свет высот

И кто другого не желает блага,

88 Да растворится пенистый налет,

Мрачащий вашу совесть, и сияя,

Над нею память вновь да потечет!

91 И если есть меж вами мне родная

Латинская душа, я был бы рад

И мог бы ей быть в помощь, это зная".

94 "У нас одна отчизна — вечный град. 709

Ты разумел — душа, что обитала

Пришелицей в Италии, мой брат".

97 Немного дальше эта речь звучала,

Чем стали я и мудрый мой певец;

В ту сторону подвинувшись сначала,

100 Я меж других увидел, наконец,

Того, кто ждал. Как я его заметил?

Он поднял подбородок, как слепец.

103 "Дух, — я сказал, — чей жребий станет светел!

Откуда ты иль как зовут тебя,

Когда ты тот, кто мне сейчас ответил?"

106 И тень: "Из Сьены я и здесь, скорбя,

Как эти все, что жизнь свою пятнали,

Зову, чтоб Вечный нам явил себя.

109 Не мудрая, хотя меня и звали

Сапия, 710 меньше радовалась я

Своим удачам, чем чужой печали.

112 Сам посуди, правдива ль речь моя

И был ли кто безумен в большей доле,

Уже склонясь к закату бытия.

115 Моих сограждан враг теснил у Колле, 711

А я молила нашего Творца

О том, что сталось по его же воле.

118 Их одолели, не было бойца,

Что б не бежал; я на разгром глядела

И радости не ведала конца;

121 Настолько, что, лицо подъемля смело,

Вскричала: «Бог теперь не страшен мне!». —

Как черный дрозд, чуть только потеплело.

124 У края дней я, в скорбной тишине,

Прибегла к богу; но мой долг ужасный

Еще на мне бы тяготел вполне,

127 Когда б не вышло так, что сердцем ясный

Пьер Петтинайо 712 мне помог, творя,

По доброте, молитвы о несчастной. 713

130 Но кто же ты, который, нам даря

Свое вниманье, ходишь, словно зрячий,

Как я сужу, и дышишь, говоря?"

133 И я: "Мой взор замкнется не иначе,

Чем ваш, но ненадолго, ибо он

Кривился редко при чужой удаче.

136 Гораздо большим ужасом смущен

Мой дух пред мукой нижнего обрыва;

Той ношей я заране пригнетен". 714

139 "Раз ты там не был, — словно слыша диво,

Сказала тень, — кто дал тебе взойти?"

И я: "Он здесь и внемлет молчаливо.

142 Еще я жив; лишь волю возвести,

Избранная душа, и я земные,

Тебе служа, готов топтать пути".

145 "О, — тень в ответ, — слова твои такие,

Что, несомненно, богом ты любим;

Так помолись иной раз о Сапии.

148 Прошу тебя всем, сердцу дорогим:

Быть может, ты пройдешь землей Тосканы,

Так обо мне скажи моим родным.

151 В том городе все люди обуяны

Любовью к Таламонэ, но успех

Обманет их, как поиски Дианы,

154 И адмиралам будет хуже всех". 715

ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1 Кто это кружит здесь, как странник некий,

Хоть смертью он еще не окрылен,

И подымает и смыкает веки?"

4 "Не знаю, кто; он кем-то приведен;

Спроси, ты ближе; только не сурово,

А ласково, чтобы ответил он".

7 Так, наклонясь один к плечу другого,

Шептались двое, от меня правей;

Потом, подняв лицо, чтоб молвить слово,

10 Один сказал: "Дух, во плоти своей

Идущий к небу из земного края,

Скажи нам и смущение развей:

13 Откуда ты и кто ты, что такая

Тебе награда дивная дана,

Редчайшая, чем всякая иная?"

16 И я: "В Тоскане речка есть одна;

Сбегая с Фальтероны, 716 вьется смело

И сотой милей не утолена.

19 С тех берегов принес я это тело;

Сказать мое вам имя — смысла нет,

Оно еще не много прозвенело".

22 И вопрошавший: "Если в твой ответ

Суждение мое проникнуть властно,

Ты говоришь об Арно". А сосед

25 Ему сказал: "Должно быть, не напрасно

Названья этой речки он избег,

Как будто до того оно ужасно".

28 И тот: "Что думал этот человек,

Не ведаю; но по заслугам надо,

Чтоб это имя сгинуло навек!

31 Вдоль всей реки, оттуда, где громада

Хребта, с которым разлучен Пелор, 717

Едва ль не толще остального ряда,

34 Дотуда, где опять в морской простор

Спешит вернуться то, что небо сушит,

А реки снова устремляют с гор,

37 Все доброе, как змея, каждый душит;

Места ли эти под наитьем зла,

Или дурной обычай правду рушит,

40 Но жалкая долина привела

Людей к такой утрате их природы,

Как если бы Цирцея 718 их пасла.