46 "Теперь ты леность должен отмести, —

Сказал учитель. — Лежа под периной

Да сидя в мягком, славы не найти.

49 Кто без нее готов быть взят кончиной,

Такой же в мире оставляет след,

Как в ветре дым и пена над пучиной.

52 Встань! Победи томленье, нет побед,

Запретных духу, если он не вянет,

Как эта плоть, которой он одет!

55 Еще длиннее лестница предстанет; 312

Уйти от них — не в этом твой удел; 313

И если слышишь, пусть душа воспрянет".

58 Тогда я встал; я показать хотел,

Что я дышу свободней, чем на деле,

И молвил так: «Идем, я бодр и смел!»

61 Мы гребнем взяли путь; еще тяжеле,

Обрывистый, крутой, в обломках скал,

Он был, чем тот, каким мы шли доселе.

64 Чтоб скрыть усталость, я не умолкал;

Вдруг голос из расселины раздался,

Который даже не как речь звучал.

67 Слов я понять не мог, хотя взобрался

На горб моста, изогнутого там;

Но говоривший как бы удалялся.

70 Я наклонился, но живым глазам

Достигнуть дна мешала тьма густая;

И я: "Учитель, сделай так, чтоб нам

73 Сойти на вал, и станем возле края;

Я слушаю, но смысла не пойму,

И ничего не вижу, взор склоняя".

76 И он: "Мой отклик слову твоему —

Свершить; когда желанье справедливо,

То надо молча следовать ему".

79 Мы с моста вниз сошли неторопливо,

Где он с восьмым смыкается кольцом,

И тут весь ров открылся мне с обрыва.

82 И я внутри увидел страшный ком

Змей, и так много разных было видно,

Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем.

85 Ливийской степи было бы завидно:

Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей

Плодятся в ней, и якул, и ехидна, —

88 Там нет ни стольких гадов, ни лютей, 314

Хотя бы все владенья эфиопа

И берег Чермных вод прибавить к ней.

91 Средь этого чудовищного скопа

Нагой народ, 315 мечась, ни уголка

Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа 316 .

94 Скрутив им руки за спиной, бока

Хвостом и головой пронзали змеи,

Чтоб спереди связать концы клубка.

97 Вдруг к одному, — он был нам всех виднее, —

Метнулся змей и впился, как копье,

В то место, где сращенье плеч и шеи.

100 Быстрей, чем I начертишь или О,

Он 317 вспыхнул, и сгорел, и в пепел свился,

И тело, рухнув, утерял свое.

103 Когда он так упал и развалился,

Прах вновь сомкнулся воедино сам

И в прежнее обличье возвратился.

106 Так ведомо великим мудрецам,

Что гибнет Феникс, чтоб восстать, как новый,

Когда подходит к пятистам годам.

109 Не травы — корм его, не сок плодовый,

Но ладанные слезы и амом,

А нард и мирра — смертные покровы. 318

112 Как тот, кто падает, к земле влеком,

Он сам не знает — демонскою силой

Иль запруженьем, властным над умом,

115 И, встав, кругом обводит взгляд застылый,

Еще в себя от муки не придя,

И вздох, взирая, издает унылый, —

118 Таков был грешник, вставший погодя. 319

О божья мощь, сколь праведный ты мститель,

Когда вот так сражаешь, не щадя!

121 Кто он такой, его спросил учитель.

И тот: "Я из Тосканы в этот лог

Недавно сверзился. Я был любитель

124 Жить по-скотски, а по-людски не мог,

Да мулом был и впрямь; я — Ванни Фуччи, 320

Зверь 321 , из Пистойи, лучшей из берлог".

127 И я вождю: "Пусть подождет у кручи;

Спроси, за что он спихнут в этот ров;

Ведь он же был кровавый и кипучий". 322

130 Тот, услыхав и отвечать готов,

Свое лицо и дух ко мне направил

И от дурного срама стал багров.

133 "Гораздо мне больнее, — он добавил, —

Что ты меня в такой беде застал,

Чем было в миг, когда я жизнь оставил.

136 Я исполняю то, что ты желал:

Я так глубоко брошен в яму эту

За то, что утварь в ризнице украл.

139 Тогда другой был привлечен к ответу.

Но чтобы ты свиданию со мной

Не радовался, если выйдешь к свету,

142 То слушай весть и шире слух открой:

Сперва в Пистойе сила Черных сгинет, 323

Потом Фьоренца обновит свой строй. 324

145 Марс от долины Магры пар надвинет,

Повитый мглою облачных пелен,

И на поля Пиценские низринет,

148 И будет бой жесток и разъярен;

Но он туман размечет своевольно,

И каждый Белый будет сокрушен. 325

151 Я так сказал, чтоб ты терзался больно!" 326

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

1 По окончаньи речи, вскинув руки

И выпятив два кукиша, злодей

Воскликнул так: «На, боже, обе штуки!»

4 С тех самых пор и стал я другом змей:

Одна из них ему гортань обвила,

Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,

7 Другая — руки, и кругом скрутила,

Так туго затянув клубок узла,

Что всякая из них исчезла сила.

10 Сгори, Пистойя, истребись дотла!

Такой, как ты, существовать не надо!

Ты свой же корень в скверне превзошла! 327

13 Мне ни в одном из темных кругов Ада

Строптивей богу дух не представал,

Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града. 328

16 Он, не сказав ни слова, побежал;

И видел я, как следом осерчало

Скакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»

19 Так много змей в Маремме 329 не бывало,

Сколькими круп его был оплетен

Дотуда, где наш облик 330 брал начало.

22 А над затылком нависал дракон,

Ему налегший на плечи, крылатый,

Которым каждый встречный опален.

25 "Ты видишь Кака, — мне сказал вожатый. —

Немало крови от него лилось,

Где Авентин вознес крутые скаты.

28 Он с братьями теперь шагает врозь 331

За то, что обобрал не без оглядки

Большое стадо, что вблизи паслось.

31 Но не дал Геркулес ему повадки

И палицей отстукал до ста раз,

Хоть тот был мертв на первом же десятке". 332

34 Пока о проскакавшем шел рассказ,